Свадебный обряд русского народа. Сватовство и рукобитие

Продолжение.

Когда дети достигали совершеннолетия, отец и мать начинали присматривать им достойную пару для женитьбы. Для юношей подходящий для женитьбы возраст составлял 18-20 лет, для девушек – 16-18 лет, но «возрастной ценз» мог несущественно меняться в зависимости от губернии, в которой проживали молодые, принятых в данной местности традиций, количества совершеннолетней молодежи в ближайших селах и политической обстановки в стране. Так, если в селе большое количество годных по возрасту к семейным отношениям неженатых парней уходило рекрутами на войну, средний возраст выходив­ших замуж девушек мог повышаться до 20-22 лет.

Родители строго смотрели за очередностью выхода дочерей замуж. Считалось, что если младшая дочь выйдет замуж раньше старшей, то старшую уже никто не возьмет после этого, это было для нее большим позором. Поэтому вплоть до выхода старшей дочери замуж младшую сознательно держали в тени: старшая постоянно одевалась в лучшие наряды, а младшая носила ее обноски. Старшая работала только в будни, а в праздники наряжалась, белилась и румянилась; всю домашнюю работу в это время делали мать и младшая сестра. Во время престольных[1] праздников, когда семью навещало наибольшее количество гостей и притом не только родственников, угощать их выходила только старшая сестра.

Ну и, безусловно, младшая сестра не должна была показываться на глаза сватам, приехавшим свататься к старшей. Она могла выйти лишь тогда, когда за старшей приезжали, чтоб вести ее к венцу. Как и в наше время, между девушками была некоторая конкуренция, и той из них, которая вовремя не успела выйти замуж, через несколько лет было очень сложно найти достойного мужа. «Засидевшиеся в девках» могли рассчитывать либо на вдовца, либо на ненадежного парня, за которого не отдавали более «выигрышных» невест.

Но не все девушки стремились замуж. Бывало, что девушка, не вступившая в брак, выражала желание отойти от мирской жизни и стать келейницей[2] или черничкой[3]. О таком намерении полагалось заявить смолоду, пока еще сватались женихи.  В противном случае в глазах односельчан девушка была вековухой – оставшейся в девичестве не по обету (собственному или родителей), а случайно. Однако и вековухам черничество давало определенное положение в обществе, уважение сельчан, если девушка, живя в миру, посвящала свою жизнь служению богу. Чернички держались обособленно, не занимались сельскохозяйственным  трудом. Как правило, основным занятием черничек было обучение девочек грамоте, вязание, вышивка, сбор трав и лечение ими, зачастую ими совершался весь обряд похоронно-поминального цикла – от одевания и обмывания покойника до чтения над ним Псалтыри. 

Но такие случаи не были массовыми. Как правило, молодые люди находили себе девушек по душе еще до предполагаемой женитьбы. Должно было пройти определенное время, чтобы родственники присмотрелись к выбору своих детей, дали им вволю пообщаться, «поженихаться», проверить свои чувства. Родители обращали внимание на поведение будущего зятя или невестки: работящи ли они, уважают ли старших, ведут ли себя прилично или слишком вольно, не злоупотребляют ли водкой, как относятся друг к другу. Большое внимание уделялось здоровью, а неуменье, неудачливость, леность считались пороком как мужчин, так и женщин. Но не только личные качества будущего члена семьи подвергались строгой оценке, наводили справки также и обо всем его (ее) роде, близких и дальних родственниках.

Насильственная выдача или женитьба, вопреки распространенному мнению, встречались достаточно редко. Для этого должны были быть весьма веские причины: или будущий избранник был слишком не по душе родителям, или зарекомендовал себя в обществе слишком плохо, или девушка уж слишком долго засиделась в девках. Так или иначе, родители в первую очередь смотрели, чтобы избранник был по душе их ребенку. Выйти замуж без согласия родителей («уйти ногами») считалось позором. Такую самовольницу другие женщины во время ссоры упрекали: «Я не ногами, как ты ушла, а с тятиного благословения».

Для девушки свадьба – это переход из семьи родителей к семье мужа. Этот переход был максимально ритуализированным, и целью этого ритуала была символическая смерть невесты в качестве дочери с последующим рождением в качестве жены и хозяйки. Этот ритуал начинался со сватовства, после которого молодая считалась просватанной, и начинались приготовления к свадьбе.

В качестве свата посылали наиболее уважаемого человека, иногда кого-либо из родни. В зависимости от местной традиции в роли сватов могли выступать и сами родители, и крестные жениха. Явившись в дом невесты, сваты заводили с родителями разговоры о посторонних делах, а затем уже переходили непосредственно к сватовству. Улучив момент, главный сват или сваха обращались к хозяевам: «Мы пришли к вам не пировать, не столовать, а с добрым делом, со сватовством. У вас есть товар, у нас есть купец – станем родство заводить».

Сваты наперебой нахваливали как жениха, так и невесту, и делали заключение, что это подходящая пара. Если родители были не согласны, они отвечали: «Молода еще, надо в девках побывать, отцу-матери помогать». Спрашивали согласия невесты. Если она была согласна, отец говорил: «Волей выбрала молодца – не взыскивай с отца». Признаком отказа невесты являлось возвращение подаренного ей сватом пирога. Про жениха, получившего отказ, говорили «калитку[4] съел». У сватов существовали свои секреты, чтобы сватовство прошло удачно: заходя в избу, они начинали шуметь-греметь, через порог переступали правой ногой, садились обязательно под матицу – балку, связывающую стены дома; перед тем, как спросить согласия у невесты, хлопали ее по левому плечу – считалось, что после этого девушка не сможет отказать; перед тем, как отправиться в дом невесты, опутывали веревками стол.

Завершалось сватовство тем, что свату выдавали платок невесты в качестве залога, что означало, что предложение принято. Этот платок сваты передавали жениху. Если предложение было принято, сваты довольные уезжали домой, ехали открыто по улице, а уж если предложение родители или невеста отклонили… что ж, тогда сваты возвращались домой украдкой, огородами.

Если сваты приезжали из другой деревни, после сватовства устраивали смотрины хозяйства жениха («домоглядство»), после чего назначали день рукобития. Рукобитие (сговор, запой, пропой, просватанье, заручины, своды) происходило через несколько дней после удачного сватовства (реже – в этот же день). Родители жениха вместе со сватами приезжали в дом невесты для окончательного закрепления договора и личного «удара по рукам». После того, как были обговорены все хозяйственные вопросы приготовления к свадьбе (что войдет в приданое невесты, где будут жить молодые, на какое число назначать свадьбу, как распределить расходы), оба отца надевали на себя шубы, подавали друг другу руки через полу шубы[5], присутствующие приговаривали: «На счастье! Господи, благослови!». Старший сват или кто-нибудь из уважаемых людей разнимал руки отцов. В этот момент отец жениха вручал невесте и ее отцу какой-либо недорогой символический подарок.

Затем невеста подходила к отцу, он снимал с полки самую ценную икону, поднимал ее над головой, целовал дочь и благословлял ее на брак. Благословение молодых родителями происходило также непосредственно перед венчанием.

После сговора невеста считалась просватанной, и начинались приготовления к свадьбе. Спустя несколько дней после рукобития происходило обручение, на котором жених с невестой официально встречались при людях и менялись кольцами. Начиная с этого времени невеста уже полностью себе не принадлежала, и все действия, которые ей необходимо было совершать, предписывались ритуалом, который в разных местностях мог незначительно отличаться в деталях, но сохранял свои основные черты.

В некоторых губерниях с момента обручения вплоть до венчания невеста не виделась со своим женихом. Чем ближе к венчанию – кульминационному моменту всего свадебного действия - тем более ритуализированным становилось поведение всех его участников: молодых, их родителей, родственников, друзей и подруг. Считалось, что во время подготовки к венчанию молодые наиболее уязвимы, и любое, вольное или невольное,  действие, направленное против них, может испортить будущую семейную жизнь, навлечь «порчу» на жениха или невесту и даже привести к гибели одного из них. Это накладывало жесткие ограничения на поведение как жениха, так и невесты. 

Анна Тереб

[1] Престольный (храмовый, съезжий) праздник в каждой деревне был свой. Он относился к конкретной дате и посвящался памяти святого или события, во имя которого была построена местная церковь. Престольным также мог быть один из больших праздников церковного календаря, отмечаемый в данном селении по установленной в приходе очереди. На престольный праздник съезжались жители ближайших селений, таким образом, в течение года жители прихода поочередно гостили во всех селениях прихода. Поговорка «Будет и на нашей улице праздник» свидетельствует именно о престольных торжествах.

[2] Келейница – девушка, отошедшая от мирской жизни и живущая отдельно от семьи, в отдельной хатке-келье.

[3] Черничка – девушка, оставшаяся в безбрачии по обету, но оставшаяся жить в родительской семье.

[4] Калитка – ватрушка.

[5] Шуба, мех являлись символом богатства, обеспеченной, сытой жизни. Так, например, существовало святочное гадание на жениха, которое происходило в бане: девушки выставляли оголенную часть тела из бани в предбанник: если баенник (дух бани) погладит мохнатой лапой, то это сулило богатого жениха, если гладкой – бедного. Таким образом, использование шубы в обряде рукобития должно было обеспечить молодым безбедное существование.

Читайте также:

Свадебный обряд русского народа. Развлечения молодежи и выбор спутника жизни

Свадебный обряд русского народа. Приготовления к свадьбе

Свадебный обряд русского народа. Венчание и свадебный пир

Свадебный обряд русского народа. После свадьбы