Сергей и Айседора

Они просидели всю ночь в  студии известного театрального художника: статная женщина, с прекрасным лицом и большими почти сиреневыми глазами, а рядом с ней крепкий светловолосый молодой мужчина. «Золотая голова», - с глубокой нежностью повторяла она, каким-то чудом, запомнившиеся ей русские слова, грациозным движением руки гладя его шелковистые кудри. То была встреча Сергея Есенина и Айседоры Дункан.

Их знаменательное знакомство состоялось в день рождения Есенина 21 сентября 1921 года, когда уже произошло это чудо, и деревенский паренек Сергей Есенин превратился в знаменитого поэта со своими проникновенными, пронизанными насквозь лирикой и грустью поэмами и стихами:

Айседора Дункан – американская танцовщица, известная всему миру. Одаренная от природы, она сумела стать родоначальницей нового метода в хореографии, представляя танец, как особую философию свободных движений, пластики в духе хореографических традиций древней Греции. Это был свободный танец свободных людей, «возвышеннейший дух в безгранично свободном теле»! Отсюда родился танец в стиле «модерн», этот стиль главенствовал в начале ХХ века во всех видах искусства. Танцуя, Айседора не стояла на пуантах, на ней не было обуви, за что и получила свое новое имя  «босоножка».

Дункан не владела русским, а Есенин не знал ни одного иностранного языка. Но влюбленные люди говорят на языке любви, и пока они любили, они понимали друг друга. Есенину не приходилось в своей жизни так близко встречаться с иностранкой, да еще с такой прославленной, «божественной Айседорой». Вначале его влекло к ней любопытство творческого человека, ищущего новых впечатлений. Влекло к  женщине иного мира, -  оригинальной, экстравагантной, свободной от условностей, о ней много говорили. Но, познакомившись  и почувствовав в ней родственную широкую душу, полет фантазии, желание создавать неповторимые, яркие образы на сцене, такие же, как он - в поэзии, его сердце было покорено: «Она настоящая русская женщина, более русская, чем все.…У нее душа наша»… Его восхищало искусство Дункан, он не пропускал ни одного ее выступления. Каждый ее танец превращался в  страстный, темпераментный мини - спектакль. Она танцевала  в полупрозрачных туниках или  хитонах, держа в руках легкие разноцветные шарфы, что уводило зрителей в древний античный мир, но вместе с тем в энергии танца ощущалась свободная, всепобеждающая, молодая сила. «Мой танец не танец прошлого, - это танец будущего», - утверждала Дункан. Источниками вдохновения Айседоре служили  -  классическая музыка, полотна великих художников Возрождения, трактаты философов. Она могла провести несколько дней перед знаменитой картиной, чтобы, вдохновившись, претворить в танец чувства, возникшие от созерцания шедевра.

Особенным танцем был «Славянский марш» Чайковского, так понравившийся Есенину, что он смотрел его вновь и вновь. «Славянский марш» Айседора танцевала в красной тунике, изображая раба, который разрывал свои цепи, оковы рабства. Исполнение было эффектным, мощным, Дункан буквально завораживала своим танцем зал, передавая ощущения безграничной радости победы и освобождения. А это так совпадало с настроениями, охватившими тогда всю Россию. Есенин был во власти творчества Айседоры, во власти всепоглощавшей его любви к ней.

Знакомый адрес: Пречистенка, 20, стал и его домом. Это был роскошный особняк, который выделила Советская власть Айседоре Дункан для балетной школы, с все еще сохранившейся мебелью и предметами искусства, которые отвечали вкусу бывшей хозяйки - балерины Балашовой.

Восторженно принявшая русскую революцию, Айседора Дункан поверила в то, что только в России может открыться путь к действительной свободе творчества. Она  приехала в голодную и разрушенную страну, с намерением бескорыстно отдать свой талант, не получая для себя ни копейки от государства. Полагая, что революционный дух  свободного танца, и ее неистовое желание превратить  окружающий мир в мир красоты и гармонии отвечает настроениям новой, строящейся России. Свою миссию Дункан видела в том, чтобы научить детей рабочих высокому искусству танца, «создавать прекрасные тела с гармонически развитыми душами». «Только в России я смогу создать школу, о которой мечтаю». И она осуществила свою мечту.

Думала ли она, что судьба уготовит ей, как казалось, счастливую, но такую  трагическую встречу? Айседору потрясло необычайное сходство Сергея с ее погибшим горячо любимым сыном. Гибель ее детей, Патрика и Дирдрэ, утонувших в Сене, всегда отзывалась в ней неутихающей болью…. И, глядя на Есенина, чувство светлой печали и почти материнской любви безгранично овладели душой этой много пережившей женщины. Наверно, ни один мужчина, сопровождавший  Айседору по жизни в разные времена, не был, столь обожаем ею, как  гениальный наш соотечественник Сергей Есенин. Он  стал ее последней  любовью - любовью великой танцовщицы, необыкновенной женщины, вошедшей в пору своего осеннего очарования. «Я верю, что это тот единственный…, что эта любовь будет последней».         

Их отношения, таких известных и незаурядных людей, в которых женщина была на 17 лет старше, не могли не стать темой для любителей сенсаций и домыслов. Но Айседора говорила, что ей не важен возраст  возлюбленного и, вероятно, перефразируя французскую поговорку, уточняла, что женщине столько лет, сколько ее любви, и «при всей солидности своего возраста она сумела сохранить внешнее обаяние». А Есенин, с захватившем его «половодьем чувств», несомненно, видел и ценил в Дункан яркую, сильную личность. Их объединяла  «глубокая взаимная любовь», «нежность и привязанность», где Айседоре была отведена роль не только глубоко любящей женщины, но и заботливой, всепрощающей матери, хорошо понимающей «опасный возраст» своего гениального чада: «Не думайте, что во мне говорит влюбленная девчонка, нет, это преданность и материнская заботливость». Ей досталась трудная любовь, сопряженная с бурными признаниями и с такими же бурными ссорами, с уходами Есенина и затем его мольбами о прощении.

Как человек полностью преданный искусству, Айседора и любовь причисляла к нему: «Люди спрашивают меня, считаю ли я занятия любовью искусством, и я отвечаю, что не только к любви, но и ко всякой стороне жизни нужно относиться как к искусству. Мы уже вышли из примитивного дикарства, и все проявления нашей жизни должны формироваться через культуру и перевоплощение интуиции и инстинкта в искусство».

Спустя год после приезда в Россию, видя положительные успехи своих учениц в балетной школе, у Дункан возникает желание «сделать так, чтобы этих детей увидал мир». И советские государственные учреждения помогли ей в этом. Перед заграничной поездкой, которая стала для Есенина и Дункан началом конца их любовных отношений, они  зарегистрировали свой брак в Загсе Хамовнического Совета. Для Айседоры это была первая официальная регистрация брака в ее жизни. Поездка планировалась как большое путешествие, с посещением музеев, библиотек, со знакомством Есенина с западным миром, с его культурой. С обязательными совместными выступлениями Дункан и Есенина. Кроме того, они направлялись в Европу и Америку как посланцы новой России, с искусством и литературой рожденными революцией.

Но, попав в Европу (май 1922 год), оказавшись в чуждой для себя среде, вдали от Родины,  Есенину было тоскливо и одиноко. Поэт, так страстно воспевающий русскую природу, так не безразлично относящийся ко всему, что происходит в его стране, с детства обожавший красоту русского языка и болеющего «мукой слова», страдал вдали от «родного приюта»: «…Так хочется мне отсюда…,  обратно в Россию». Надежда, что молодая страна Америка  примет и оценит его творчество, утонула в непонимании и безразличии. Сам же Есенин, чем дольше находился в этой стране, тем все больше убеждался, что за роскошными фасадами американских городов, за огнями нью-йоркского Бродвея, за ослепляющими фарами автомобилей, скрывается непреодолимая страсть к обогащению и наживе и полное равнодушие к культуре и искусству. Он замечает: «В страшной моде Господин доллар, а на искусство начихать – самое высшее мюзик-холл…. Пусть мы нищие, пусть у нас голод, холод…, зато у нас есть душа».

Оторванность от России, от своего привычного уклада,  разница в восприятии западной жизни, отсутствие общих интересов, обострили отношения Сергея и Айседоры. Она была в том знакомом ей мире, который ее знал, помнил, восторгался ею, с ней охотно заключали контракты. Есенину же приходилось довольствоваться ролью мужа знаменитой Дункан, хотя в его замыслах было желание завоевать Запад своей поэзией. Его заграничные впечатления и беспокойная жизнь, к сожалению, не являлись стимулом для написания стихов, муза редко посещала его. В основном, Есенин работал над изданием своих прежних стихов, много пил. А вместо хорошей рекламы, которую делала Дункан для своего талантливого мужа, русского поэта, за ними тянулся шлейф легенд о поэте-скандалисте. Наступал драматический исход их любви перед окончательным разрывом. И только удивление, и восхищение искусством Айседоры, еще не угасшие чувства, удерживали Сергея так долго возле нее. Айседора понимала, что для него она была  лишь объектом страстного увлечения, которое не может длиться вечно. Между ними возникали частые ссоры, недоразумения, которые выливались в крупные конфликты. Все это подхватывалось вездесущей прессой. Айседора защищала репутацию Есенина,  совместную жизнь с ним,  в глубине души чувствуя  свою губительность для  него. Но ей не дано было что-то изменить, она могла его только любить. М. Горький как нельзя более точно выразил свое впечатление о безнадежности их союза. «Эта знаменитая женщина…,  являлась совершеннейшим олицетворением всего, что ему было не нужно».

Мысль о возвращении в родные края у Сергея возникала все чаще и чаще. Да и Айседора поняла, что на Западе он жить не сможет, поэтов «нельзя пересаживать на другую почву». Очутившись в России, на первой приграничной станции, Есенин соскочил с подножки вагона, чтобы вдохнуть воздух родной стороны, поцеловать русскую землю.  В августе 1923 года они прибыли в Москву: «Вот я привезла этого ребенка на Родину, но у меня нет более ничего общего с ним…». Осенью они расстались окончательно, не переставая, интересоваться друг другом. Есенин писал: «Часто вспоминаю тебя со всей моей благодарностью к тебе. Я желаю тебе успехов и успехов…». Айседора, уехавшая на Кавказ со своими концертами, посылала ему телеграммы: «Я люблю тебя до конца моей жизни». В 1924 году Дункан покинула Россию. Узнав о самоубийстве Сергея Есенина (28 декабря 1925 года), ее первыми словами были: «Я оплакиваю его смерть с болью и отчаянием». А затем в парижских газетах Айседора писала: «У него были молодость, красота, гениальность... Он уничтожил свое молодое и прекрасное тело, но дух его будет вечно жить в душе русского народа и в душе всех любящих поэзию». Однако и ее жизнь продлилась всего на два года дольше. Трагедия произошла в движущемся автомобиле 14 сентября 1927 года, на колесо которого намотался конец шали Айседоры, сидевшей на заднем сидении, и смертельно сдавил ей шею.

В сгустившейся атмосфере революционной грозы, прокатившейся по России, зажглась яркая звезда любви русского поэта Сергея Есенина и американской танцовщицы Айседоры Дункан, на краткий миг озарившая их прекрасный и неповторимый путь.

Светлана Скоробогатова